«Создатель здания бунтарски пренебрег узаконенными искусством формулами; создатель здания был новатором, инстинктивно чувствуя веяния новых величественных времен. И здание получилось исключительное по своим смелым властным чертам, соответствующее духу нашей эпохи». Так писали о доме много позже, в другое время – в 1920-х годах. И были правы.

Часть 2. Большие неприятности

Завершение строительства клуба. 1913 г.

Здание Общественного собрания оказалось слишком современным для своего времени. Нормативы на подобные объекты просто отсутствовали. Да и система согласования была не менее запутана, чем в наше время.

Александр Гинзбург был профессиональным математиком и непрофессиональным, хотя и очень талантливым, архитектором. Поэтому он не знал, что удобней и выгодней всего проектировать простые здания, а творческий полёт мысли только осложняет жизнь. С другой стороны, вполне возможно, что он всё это прекрасно осознавал, но творчество было для него дороже удобств. Заказчики, соглашавшиеся с такой позицией, вынуждены были соглашаться и с её последствиями.

Собственно, проблемы клуба начались ещё в ходе строительства. Оно было крайне дорогостоящим (при смете в 350 000 руб. постройка обошлась в 389 000 руб., а здание необходимо было ещё и оборудовать), и Общественному собранию пришлось влезть в серьёзные долги. На 1913 г. оно задолжало частным лицам (М. Карпасу, М. Копылову, Кузьмицкому, И. Геккеру) более 400 000 руб. Чтобы погасить первоочередные платежи, в 1913 г. клуб берёт в харьковском Земельном банке ссуду под залог имущества в 264 000 руб. Кроме того, запроектированные конструкции оказалось невозможно выполнить, и толщину перекрытий пришлось увеличить в 3 раза. Из-за этого несколько изменилась высота помещений, усложнились работы по устройству полов и пришлось отказаться от катка на крыше (посреди крыши в выстроенном здании возвышается купол театрального зала).

Дальше начались проблемы с вводом здания в эксплуатацию. 12 декабря 1912 г. строительное отделение Губернского Правления, рассмотрев прошение клуба о начале деятельности, разрешило открыть только подвал, первый и второй этажи. «Помещения в третьем этаже и выше должны быть, безусловно, закрыты», т.к. в виду нахождения театра в третьем этаже проект необходимо было утвердить в технико-строительном комитете Министерства внутренних дел. Неизвестно, какие доводы использовали клубные старшины, но 3 января 1913 г. комиссия несколько смягчила свои требования. Было разрешено устройство концертов в театральном зале, но проведение спектаклей по-прежнему запрещено. Кроме того, для публики должен был быть закрыт театральный балкон, в прочности которого возникали сомнения и необходимость в дополнительном испытании. Получить окончательное согласование в Петербурге клубу так никогда и не удалось.

Полноценная жизнь клуба продолжалась недолго. В августе 1914 г., после начала Мировой войны, были введены «сухой закон» и запрет на азартные игры. Это сразу же привело Общественное собрание на грань финансового краха, поскольку только за счёт членских взносов, платы за посещение сада и билетов на концерты оно существовать не могло. А с осени 1914 г. помещения были заняты Военным ведомством под размещение эвакогоспиталя. Кроме того, часть помещений была занята городом под склад мебели из учебных заведений, освобождённых под размещение госпиталей. Помещения, надо сказать, были заняты далеко не бесплатно, но по сравнению с выплатами по долгам эта аренда не стоила ничего.

Несмотря на это, харьковский Земельный банк терпел достаточно долго. Только 31 мая 1916 г. здание клуба было выставлено на торги за долг в 274 888 руб. 83 коп. Новым владельцем екатеринославского небоскрёба стало Товарищество на паях паровых мельниц «Кононенко и Пивоваров» в г. Лебедине, Харьковской губ. (несмотря на адрес, одна из мельниц Товарищества работала и в Екатеринославе). Как новые владельцы собирались использовать благоприобретённое имущество, остаётся неизвестным. Вероятнее всего, что речь о его перестройке под мельницу всё же не шла, и после войны здание должно было использоваться по прямому назначению. Пока же здесь продолжали работать организации военного времени. Сам клуб Общественное собрание с потерей здания ещё не прекратил существования, продолжив работу в доме Тарнопольских – на углу Кудашевской улицы и Проспекта.

В конце 1917 г., во время большевистского переворота, пулемёты с крыши клуба обстреливали штаб войск Центральной Рады в Главпочтамте. В 1919 г. здание хотели передать для размещения Политехнического института, но как-то не собрались. Последние сведения об его использовании во время гражданской войны относятся к осени 1919 г., когда здесь расположился отдел пропаганды Махновской республики. Дальнейшая его судьба не совсем понятна. Считается, что здание сильно пострадало во время боёв и поэтому было покинуто. Но вполне возможно, что никаких серьёзных разрушений не было. Громадное и дорогостоящее в содержании здание просто оказалось ненужным в новые времена и было покинуто. Вслед за этим в его, и без того запущенные и обветшавшие залы, пришли мародёры.

(Окончание следует)

Валентин СТАРОСТИН,
начальник информационного центра МГО «Інститут Україніки»